101 / 400
99
25
МАРТА
ТАЛАНТ, ВЗРАЩЁННЫЙ ТРУДОМ И ЛЮБОВЬЮ
(К 75-ЛЕТИЮВЛАДИМИРА ИВАНОВИЧА КОЖЕВНИКОВА)
«Счастлив тот, кто без мучительных метаний и поисков себя, не теряя
понапрасну драгоценного времени жизни, смолоду определит своё призва-
ние», – так размышляю я, держа в руках сравнительно небольшую, в мягкой
обложке, книгу рассказов Владимира Кожевникова «Бишкильский дождь».
На титульном листе – дарственная надпись: «Елене Ивановой – мои первые
«роды». От чистого сердца». И дата: «30.09.73 г.» Как же давно это было!
Помнится, я тогда внимательнейшим образом прочла сборник первых про-
заических опытов моего собрата по перу и написала прочувствованный бла-
гожелательный отзыв, опубликованный затем в местной прессе. Первая кни-
га автора – это ведь действительно незабываемое для него, волнующее собы-
тие. Воистину, как рождение ребёнка.
Да, в наше время отношение к литературе было как к делу святому и
жизненно необходимому. Собственно, таким оно и осталось для писателей
моего поколения, моих друзей-товарищей, к коим в молодые годы я причис-
ляла и Володю Кожевникова. Это потом жизнь нас всех как-то развела в сто-
роны. Постперестроечное время словно бы какой-то взрывной волной нас
всех разбросало, разметало, как стог соломы в бурю, и каждый выбирался из
этой порухи своими силами, как умел, как мог. А в те годы, когда только
вступали в литературу, держались мы вместе, дарили друг другу свои книж-
ки, обсуждали сообща то, что ещё не издано. Выходило же в свет далеко не
всё из написанного. Помнится, Володя пустил по кругу, дабы услышать о
своём творении мнение собратьев, небольшую повестушку «Жила-была
Мурка». Уже по названию ясно, что материал для неё автор почерпнул из
жизни уголовного мира. Мне довелось читать после Саши Мосинцева. До
сих пор не забылось, как передёрнул меня его суровый, даже несколько раз-
дражённый, вердикт: «Зачем ты это написал?!» На меня и то эта жёсткая
оценка подействовала как окрик: «Не лезь, куда не надо!» А мне между тем
повесть показалась не лишённой смысла. Она была полна авторского сожа-
ления о том, как творческие силы человека, направленные на дурное, разру-
шительное, оказались истраченными понапрасну. Правда, с художественной
точки зрения, наверное, это было ещё весьма несовершенное произведение.
Но ведь и Москва не сразу строилась…
Мой товарищ по литературному делу, прошедший через ремесленное
училище, был поначалу простым работягой: находил себе место всюду, где
только требовались умелые руки смекалистого мастерового – на стройке, в
вагонном депо, на энергоучастке. И герои его книг вышли из глубины народ-
ной жизни, из рабоче-крестьянской среды. Однако начинающему прозаику
хотелось чего-то необычного. Плох тот автор, который не мечтает поразить
читателя каким-то своим открытием, сказать своё, новое, слово в литературе,
где и без тебя столько всего и обо всём сказано. Владимир уже тогда, когда
ещё и не мечтал об учёбе на Высших литературных курсах, которые закончит
позже, понимал по какому-то наитию: значительный след в литературе спо-