96 / 390
90
Сургучев внял слову маститого ментора. Его проба пера – пьеса «Тор-
говый дом» из купеческого быта, в четырех актах, шла в петербургских и мо-
сковских театрах и по всей провинции. Пьеса по теме отчасти походила на
популярную в те времена вещь «Дети Ванюшина» Найденова – драма отцов
и детей. Но преподнесена зрителю она была в совершенно ином аспекте.
Окрыленный успехом Сургучев пишет пьесу «Осенние скрипки». Она
была принята к постановке Московским Художественным театром, шла при
переполненных сборах до самого большевистского переворота.
Горький говорил Сургучеву:
– Наезжая в Москву, не пропускаю спектакля, когда идут ваши «Осен-
ние скрипки». Пьеса умело сшита. Вы хорошо понимаете сцену, знаете ее за-
коны как нельзя лучше. Пишите больше для театра – это ваше истинное при-
звание.
Как-то, уже в эмиграции, я спросил у Сургучева:
– Но почему такое название – «Осенние скрипки»?
– А вот почему, – ответил Илья Дмитриевич. – В моем родном Ставро-
поле так пел ветер. Просыпаешься среди осенней глубокой ночи и лежишь в
кровати, прислушиваясь к руладам, которые разводит ветер, – Страдивариус
чудесный. И во всем мире только мой ставропольский осенний ветер был
скрипкой.
Пожиная огромный успех «Осенних скрипок», И. Д. Сургучев продол-
жал плодотворно трудиться в области прозы. «Товарищество писателей» из-
дало его новый роман «Мельница». В Петербурге и Москве Сургучев со-
трудничал в разных газетах и журналах, где появлялись его рассказы, очерки,
театральные статьи.
Его творчество разносторонне и многообразно. Как беллетрист-быто-
вик он не терпел декадентов и модернистов.
«Здесь русский дух, здесь Русью пахнет» – можно сказать о его творче-
стве. Писал И. Д. Сургучев простым ясным языком, никаких литературных
«выкрутас» не терпел.
Обожал Пушкина, и равного ему поэта не видел не только в русской,
но и во всемирной поэзии. Любил Куприна, Тургенева, Гончарова. И никогда
не читал Достоевского, о чем честно заявлял во всеуслышание:
– Не по мне, – говорил он. – Из Достоевского я прочел только то, что
было напечатано недавно в «Гранях». И повторяю: он не соответствует ха-
рактеру моего мышления...
Чехов и Лев Толстой были его кумирами. Апологет строгого реализма
в литературе того же требовал он от живописи и от театра.
Почитал Репина, Нестерова, Маковского, Ярошенко, Айвазовского,
Крамского, Шишкина.
Музыка была его стихией. Обожал итальянцев, Верди – и вообще Ита-
лию. Русскую музыку глубоко ценил. Очень музыкальный, имеющий чуткое
ухо, тонко ее понимал, и был музыкально образован. Слыл музыкальным
эрудитом.