405 / 412
399
секли свои карты. Мы не будем пересекать наших карт линейками, мы про-
сто перечеркнём одним жирным крестом всю гитлеровскую армию, рано или
поздно поставив крест на них, всех до последнего. Немцы пишут, что они со-
кращают свой Кавказский фронт. Ну, что ж, пусть сокращают. Недалёк тот
день, когда у них на Кавказе совсем не останется фронта. И самое велико-
лепное то, что темпы этого сокращения диктуем им только мы.
Тяжёлая картина открывается глазам на дорогах Кавказа, Ставрополья,
Кубани. Пятигорск – дымящиеся развалины на центральных улицах города.
Армавир – целый квартал, обращённый в пустыню, чёрные развалины улиц,
через которые местами весь город виден насквозь. Кропоткин – сорванные
крыши, пустые мёртвые глазницы окон. Тихорецк – не утихающее пожари-
ще. И если немцы, отступая, всё-таки не успели превратить эту землю в пус-
тыню, то это не их вина. Они предчувствовали поражение, но не предчувст-
вовали того размаха, который оно примет. Они жгли дома, но не успевали
сжечь машины, а в другом месте сжигали машины, но не успевали взорвать
составы с исправными танками и орудиями. Из Пятигорска они вывозили
в Армавир сундуки с награбленным барахлом, в Армавире, сокращая свой
багаж, перегружали его в ручные чемоданы, а в Кропоткине они уже жгли во
дворах машины со своим собственным зимним обмундированием.
С каждым днём всё большее и большее количество врагов устилает
своими трупами кубанскую землю. Они хотели её завоевать, теперь они её
унавоживают. А по пятам немцев день и ночь усталые, но счастливые побе-
дой, идут наши бойцы или просто «наши», как их называет народ от Моздока
до взятого на днях Ейска. Рослый дядя, усатый партизан из Ставрополя, спо-
койным, размашистым шагом идёт по дороге вслед за немцами и перед собой
бережно, словно нянька детскую коляску, ведёт свой батальонный миномёт.
В Ставрополе на Новоявленной улице стоит здание, где почти полгода
помещалось местное гестапо. Это неуютный, наполовину взорванный дом,
с вывороченной крышей и выбитыми стёклами. В одной из его камер на сте-
не, видимо, гвоздём, в последнюю перед смертью минуту, нацарапаны две
надписи. Первая: «Нас было девятнадцать человек, никому не старше восем-
надцати лет. Сейчас нас везут убивать, отомстите за нас». И вторая: «Если вы
будете в Ростове, пойдите на Будённовскую улицу и скажите моему отцу, что
я...». Писавшему эти слова, видимо, не удалось их закончить.
Мы прочли эти надписи. Мы отомстим за вас, товарищи, и за тебя, не-
известный товарищ, неокончивший своё завещание Мы говорим тебе или
твоему праху: мы будем в Ростове, мы обязательно будем в Ростове. Мы
скажем твоему отцу, если он жив, что мы отомстили за тебя, и будем дальше
мстить до тех пор, пока последний из тех, кому мы мстим, или поднимет ру-
ки или будет убит.
К. Симонов
Северный Кавказ
// Красная звезда. – 1943. – 12 февр. – С. 4.