390 / 400
388
замедляют своего шага – и через четверть часа мы на вершине… Здесь на площадке во-
дружен белый каменный крест – знамение христианского владычества над окрестным му-
сульманским миром. Здесь же, на разных каменных обломках – знамения наклонности че-
ловеческой к увековечению своего имени: бесчисленные надписи путешественников… И
каких тут нет прозвищ! На одном камне вершковыми буквами и каким-то неразрушимым
снадобьем – едва ли не дегтем – написано: «Отсюда восхищался Кавказом Сидор Папле-
вушин». На другом камне карандашом написаны стихи, показавшиеся мне достойными
того, чтобы не полениться вписать их в мою записную книжку:
Плоды сидячего досуга,
След бранных и любовных ран –
Мы из Москвы, из Кременчуга,
Из зауральских дальних стран
Везем купать в водах Машуки
Иль остроглавого Бешту
И в благодарность им от скуки,
Их восхваляем красоту.
Недолго останавливается взор на оригинальных надписях: он переносится к зрели-
щу неизмеримого пространства, открывающегося с Машука, и видит огромную равнину,
усеянную высотами и провалами. Над всеми ближними высотами царствует огромный
очерк Бешту. Все это мрачно, беспорядочно и более пугает, чем привлекает своею дико-
стью. Дикая горная картина смягчается только впечатлением, производимым чистотою
очерков отдаленного гребня снежных гор, между которыми, как два крайних столба, ри-
суются на голубом небе Эльбрус и Казбек, да еще внизу, под горою, с удовольствием
встречает взор пеструю шахматную доску пятигорских строений и горячеводского селе-
ния… Г. Георгиевск, отстоящий отсюда на 40 верст, виден с горы простым, т.е. невоору-
женным глазом. Шотландская колония с ее плантациями, р. Подкумок, извивающаяся
змеею, и два-три аула – видны как на ладони. А с помощью телескопа можно различить
фигуры и костюмы людей, суетящихся на горячеводской ярмарке, за 4 версты от Машука.
23 июня
Упомянув о горячеводской ярмарке, нельзя же было не побывать на ней, хоть для
того, чтобы поместить ее очерк в письме к вам, друзья мои. Не ожидайте, однако ж, найти
что-нибудь интересное в этом очерке: я и в самой ярмарке не нашел ничего интересного.
Куча балаганов, разгульные песни, краснолицые прелестницы, пляшущие под звуки раз-
движной гармоники, несколько типических лиц армян за прилавками импровизированных
депо московского красного товара; несколько замечательных и молодцеватых фигур мир-
ных кабардинцев или карачаевцев (от подножия Эльбруса), в числе которых, наверно, бы-
ли и немирные, потому что посещение ярмарки не возбранено никому и никто из гостей
ее не обязан предъявлять свой вид или паспорт; посредственное оружие и табуны кабар-
динских лошадей, принадлежащие зажиточным горцам Аджиева или Бабуковского аулов,
ближайших к Пятигорску. Вот и вся ярмарка. Любопытнее всего показались мне здесь та-
буны кабардинских лошадей и способ ловли их на арканы, которыми с необыкновенной
ловкостью и грацией владеют кабардинцы-наездники. Желая купить себе лошадь, вы
подъезжаете к табуну и, выглядев себе коня по вкусу, указываете на него хозяину табуна.
Бородатый и широкоплечий кабардинец бросается на бешеном коне своем в середину та-
буна, одним взмахом руки накидывает петлю на шею лошади – и она ваша. Кабардинские
лошади невелики, тонконоги, с красивыми головами, но по большей части короткошеи и
толстобрюхи. Цена им на ярмарке невысокая: от 60 до 30 руб. серебром и даже менее. Го-
ворят, что они крепки, хорошо переносят холод и жар и не требуют слишком нежного
ухода за собою. Некоторые очень породисты. Я был свидетелем интересной торговой
сделки между нашим казаком и кабардинцем. Первый сторговал у последнего лошадь за
16 рублей. Половину денег отдал немедленно, а другую обещал заплатить через три меся-