397 / 400
395
как говорят французы, никакой комильфо обойтись не может». Затем следуют разные лю-
безности щедрому собеседнику, поспешившему предложить г. В-кову бутылку его люби-
мого напитка. Затем опять гремит и искрится перекатный огонь рассказов г-на В-кова, ко-
торому, наконец, подали пару котлет и бутылку портера, и тут становится труднее и труд-
нее следить за его рассказами, на которые молчаливый и щедрый собеседник его отвечает
только киваниями головы или клубами дыма, вытягиваемого сквозь гусиное перо из
длинного, но грязного трактирного чубука.
– В Пятигорске мадам И… потрясает воздух своей красотой; она frappant, как гово-
рят французы!.. Какие скверные котлеты! Это сухари, а не котлеты! Я ездил курьером в
Тифлис с депешами. Давно бы воротился, да зажился вот теперь в Пятигорске… Нельзя,
знаете; туда брат с женою приехал, давно не видались, побамбошировать захотелось, как
говорят французы… Купил там брат себе дормез… 3000 рублей серебром заплатил… Я
посмотрел, говорю, не стоит… Так нет, не послушался, купил… Ну, да ему денег девать
некуда… Портер хорош!.. За ваше здоровье!.. И за ваше здоровье, если позволите?..
С последними словами г-н В-ков обратился ко мне. Я поблагодарил и спросил о со-
стоянии дороги к Тифлису.
– Аа! Дорога незавидная-с, то есть непроходимая… особенно у казбекской стан-
ции… Снежный обвал решительно огородил дорогу, запрудил Терек – Терек разлился,
затопил станцию…
– Ах, как это неприятно! Но давно ли это? По последним известиям, дорога была
очень хороша. Почта проехала благополучно. Да в июле месяце, кажется, не бывает обва-
лов…
– Помилуйте! Как не бывает, всегда бывает, круглый год бывает, а вы там этим ка-
лендарям не верьте… Я вчера оттуда, и сам чуть не утонул в Тереке. Преуморительный
случай! Навстречу мне едет в Тифлис графиня, как бишь ее… ну, забыл!.. Увидала меня и
кричит из своей кареты: «Офисье, офисье! – говорит, – спасите, вене-иси, вене-иси!..» А я
говорю: «Аu nom du ciel, я ничего не смогу сделать для вас, comtesse…» – Так и проехали:
она в свою сторону, а я в свою…
– Вы давно служите на Кавказе?
– Двадцать лет-с. И все в Дагестане… случаи были в Россию – да не хотел; здесь,
знаете, жизнь широкая, large, как говорят французы… Три чеченских пули и до сих пор во
мне сидят. Да это что! Была бы совесть чиста, а эта дрянь, т.е. пули, нашего брата не
должна беспокоить… Не угодно ли стаканчик Barclay and Perkins’y за здоровье драмати-
ческого искусства!
Но я отказался от привлекательного тоста г. В-кова и не без труда отделавшись от
него ушел в свою, то есть соседнюю, комнату, грустно размышляя о снежном обвале, за-
городившем мне путь к Тифлису…
Долго еще раздавались в соседней комнате громкие рассказы г. В-кова и тихие воз-
ражения его собеседника. Дело шло об актрисах пятигорской труппы; г. В-ков рассуждал
о них «c ученым видом знатока» и нисколько не хуже, по крайней мере, не скромнее отъ-
явленных петербургских меломанов, рассуждающих о Гризи или Лаблаше…
Беспокойства мои о казбекском обвале напутствовали бы меня и на сон грядущий,
если бы лакей гостиницы не успокоил меня рассказом о г-не В-кове: оказалось, что он уже
вторую неделю бамбоширует в георгиевской гостинице, ездил дня на два в Пятигорск,
возвратился оттуда без гроша денег – и теперь приводит в отчаяние содержателя гостини-
цы, который не знает, как от него отделаться. Я вспомнил, что г. В-ков уверял своего мол-
чаливого слушателя, будто бы он везет из Тифлиса депеши… «Cest le cas de dire qu’il se
dépèche», – подумал я, невольно подражая любви к французскому языку г-на В-кова… и
заснул успокоенный.
11 июля, утро, станция Павловская
Не помню, говорил ли я вам что-нибудь о сторожевых казачьих вышках, расстав-
ленных по дороге, кажется, от самого Ставрополя. Здесь эти вышки встречаются чаще и